Ноя. 8, 2014

На любовь свое сердце настрою

08.02.14

Она армянка по национальности, но считает себя полноправной дочерью Чечни, ибо родилась и выросла здесь, в городе Грозном. Она прикипела сердцем к его тенистым улочкам и проспектам, к его площадям и набережным, она навсегда полюбила его коренных жителей — простых, добросердечных, открытых. Она и сама мало чем отличается от них. Все это нисколько не умаляет ее любви и привязанности к родному народу. Просто в ее сердце нашлось достаточно места и тепла, чтобы их хватило для каждого из народов, единой семьей проживающих в республике. 

Инна родилась в армянской семье. Отец — Ким Исаакович Айрапетян, был из карабахских армян, мама — Светлана Семеновна — из тбилисских. Когда слышали имя матери, Инне часто говорили: «Вот теперь понятно, откуда у тебя такой хороший русский!» Думали, Светлана, да еще Семеновна — точно русская. Но когда выяснялось, что мама армянка и даже школу заканчивала в Грузии, все удивлялись: как же Инна так чисто говорит по-русски — без акцента даже?

Корни

Семья Айрапетян была очень консервативной. «Папа был большим консерватором, а мама и того хуже. Ведь тбилисские армяне очень строгие, с заморочками», — улыбается Инна. У нее было два брата-красавца – Артур и Сергей – гордость любой девчонки. Но по нелепой случайности старший из братьев погиб во время военных действий в 1995 году. Сергей, слава Богу, жив, здоров и по-прежнему преданно опекает сестру.
Инна училась в школе № 106. Школу очень любила. Класс был интернациональным – здесь учились чеченцы, ингуши, русские, армяне, грузины. И все были очень дружны.
- Я вообще не помню, чтобы между нами были какие-то конфликты, — рассказывает Инна Айрапетян, ныне координатор программного отдела Чеченской региональной общественной организации «Ресурсный социально-психологический центр «Успокоение души» («Синтем»). — И преподаватели у нас были доброжелательные, открытые, профессионалы. Учительница математики, например, была нашим классным руководителем и болела за каждого ученика. У нас были очень высокие показатели по школе. Когда при поступлении спрашивали из какой мы школы, ответ сразу вызывал уважительное отношение. 99 % наших выпускников поступали в высшие и средние учебные заведения. Мы гордились тем, что учились именно в этой школе. У нас был сильный педагогический состав, кстати, тоже интернациональный, но превалировали в нем, в основном, русские педагоги. Это были сильные преподаватели. У нас работала одна учительница – Тамара Михайловна Колбасина. Ее особо хочу выделить. Она вела историю, была авангардным и очень толерантным педагогом. Мы все ее любили, и тому была причина. У нас произошла одна ситуация, когда девочка-ингушка не захотела поздравлять мальчиков с 23 февраля. Мы договорились остаться после уроков и поздравить мальчиков с Днем защитника Отечества. Мы учились в пятом классе, нам было по 12 лет. И вдруг Лейла Оздиева сказала, что не будет праздновать этот день. Я спросила у нее: «Почему?». Она ответила: «Для моего народа это не праздник – для него это трагедия». Мы ничего об этом не знали и попросили ее рассказать все. И она говорит, что 23 февраля – день, когда чеченцев и ингушей выслали в Казахстан. «Оба наших народа сильно пострадали, в том числе мои родные, дедушка и бабушка. Их вывозили товарными вагонами, как какой-то скот». Первое, что тогда пришло мне на ум: ну и врет! Я училась очень хорошо, и если бы такой факт имел место, он был бы где-то в книгах отображен – так мне тогда казалось. Я сильно любила историю, но вот об этом ничего не знала. Когда пришла домой, спросила об этом у папы, ибо знала, что он очень справедливый и всегда честно ответит. Знала, что он найдет слова, чтобы то, что официально нигде не звучит, сказать так, чтобы я правильно все поняла. Почему и за что людей выслали? Почему мы об этом ничего не знаем? У Лейлы была религиозная семья. Даже тогда у них (после этого случая мы стали дружить, я бывала у них) в доме Коран видела. Папа популярно мне все объяснил. Он сказал, что это действительно было, что народы безвинно пострадали. А я была в то время активисткой, председателем школьного музея боевой славы летчиков 219-й авиадивизии, которые защищали подступы к Грозному. На следующий день я пришла в школу и тоже заявила, что мы не будем отмечать 23 февраля, потому что в этот день произошла трагедия. Меня сразу же отправили к Колбасиной. И я ей буду благодарна всю жизнь, потому что она пришла к нам в класс и сказала: «Да, это трагедия народа, это было, об этом нужно знать и помнить. Людей ни за что выслали. Многие погибли. Но мы не можем не отмечать День защитника Отечества. Нужно отдавать дань памяти погибшим, но и помнить, что защитники нашей Родины заслужили, чтобы их чествовали». Она в наши детские души внесла ясность, не стало внутреннего конфликта, не стало необходимости выбора: то или это. Она сказала: есть и то, и другое. Нужно разделять, но не противопоставлять эти события, принять и то, и другое как есть. Вот такие у нас были педагоги. Нам очень повезло, что они были такими. Иногда общаюсь со своими сверстниками из других школ и сочувствую: бедные! У них не школа, а школа выживания какая-то была, у нас же совсем другое дело, поэтому я считаю себя везучим человеком. У меня и одноклассники хорошие. Мы по сегодняшний день общаемся между собой, стараемся поддерживать отношения, хотя многие разъехались кто куда, но связываемся по скайпу, по сайтам.
Когда Инне после школы пришло время выбирать профессию, мама настоятельно рекомендовала ей медицинский институт, но девушка категорически не хотела в этот вуз. Она вообще медицину не любила. Но мама настаивала: «Ты хорошим медиком будешь, ты добрая, капельницы уже ставишь, делаешь инъекции!» Инна действительно это все умела: она окончила курсы медицинских сестер, однако ей это не нравилось совершенно! Но в семье было так заведено: как мама с папой скажут, так и будет.
В 1991 году медфак только открыли. И Инна по настоянию родителей подала документы туда. Ажиотаж вокруг нового факультета был жуткий. С самого начала было видно, что здесь все заранее расписано — тогда все было коррумпировано. Русский язык, математику она сдала отлично, а вот на физике ее срезали – на любимом-то предмете! Она после неудачи, счастливая, пришла домой. Но мама не на шутку расстроилась. «Как тебе не стыдно! – повторяла она. — Окончить школу с двумя четверками (все остальное – отлично), провалить экзамен – и быть такой беспечной!»
- Но я же говорила, что не хочу в медицинский! – смеется Инна. — А в следующем году она опять меня погнала на медицинский. Она сказала: «Вот теперь ты мне докажешь». И я пошла доказывать. Конечно, я получила положительные оценки, у меня были две пятерки, две четверки. Но мне не хватило для поступления одного балла, и волею судьбы я попала по недобору на химико-биологический факультет. У мамы был стресс. Но мой старший брат Артур (он в то время был директором Дома культуры при университете) был рад, что я попала на него. Он сказал: «Ты выбрала то, что надо: будешь в белом халатике в санэпидемстанции или где-нибудь в фармацее, если пойдешь по микробиологии. Хорошо, что ты выбрала такую девичью профессию».
Так она оказалась на этом факультете. Училась хорошо (окончила его, кстати, с красным дипломом). И опять же повезло: преподавательская база на химико-биологическом была просто шикарная, начиная с Мухади Умаровича Умарова – первого декана, потом был Ваха Асхадович Анзоров. Студенты получали знания основательные, качественные.
- Так называемая контр-террористическая кампания застала меня уже на третьем курсе, мне 20 лет было, — вспоминает Инна. — Потом уже беженцами мы встретились с Исмаилом Аюбовичем Танкиевым, он был министром образования РИ. А как помогал! И Туган Юнусович Тачиев – они переехали в Ингушетию, работали здесь в университете. А я работала в палаточном лагере беженцев на территории Ингушетии. И они все нам помогали. Там активно функционировали международные общественные организации, а я работала менеджером в одной из крупнейших организаций «Кер-Канада». В рамках этой деятельности нужно было взаимодействовать с Министерством образования. И ни у кого не было возможности выйти на них. А я уже знала про Исмаила Аюбовича, верила, что он пойдет навстречу. Так и вышло. Мы получили первый договор о взаимодействии. Восстанавливали интернат, развернули бурную деятельность в интересах наших детей, организовали образовательные центры.

Выбор

Когда появилась возможность продолжить учебу, она сразу воспользовалась ею. В университете по-прежнему была хорошая преподавательская база. Здесь читали лекции чеченцы, ингуши, русские. Один микробиолог чего стоил – Руслан Хасанович Гайрбеков, декан химико-биологического факультета ЧГУ, который по-прежнему известен и востребован.
- Что мне в университете нравилось, так это очень дружный коллектив, никто не «собачился». Преподаватели создавали такую атмосферу, которая настраивала нас на хорошую учебу. Это меня подкупало и подкупает по сегодняшний день. Мы никогда не были свидетелями конфликтных ситуаций, видели, как они болели за каждого из нас. Мы были первые послевоенные выпускники и писали дипломные работы. вспоминаю свою дипломную работу, я ее печатала дома на машинке. Это был мой первый опыт печатного набора. Довелось покопаться в книгах и во Всесоюзной сельско-хозяйственной библиотеке в Москве, потому что тема работы «Биологические методы борьбы с вредителями сельхозкультур». Я хотела быть хорошим биологом, хотела развиваться в этом направлении, но не получилось: вторая военная кампания 1999 года разрушила все планы.
В принципе, она себя позиционировала ученым, хотела работать в образовании. Она и начинала в Республиканском центре внешкольной работы – бывшем Дворце пионеров. Работала в методическом кабинете, сначала методистом по экологии, а потом уже заведующей методкабинетом. А тут война опять началась. Она внесла свои коррективы во все.
В 2001 году Инна работала в международной организации, часто встречалась с Хедой Омархаджиевой, которая тоже работала менеджером. Они постоянно встречались на собраниях, находили много общих тем, общались. И их руководители всегда говорили, что они – те лидеры, которые должны возглавить организации у себя дома. Международные организации свою миссию закончат и уедут, «а вы уже обучились основам, у вас есть навыки, вы – те, кто должен это продолжать у себя дома», говорили им. В 2003 году они открыли первый женский центр, помогали тем женщинам, до которых прежде помощь не доходила. В основном это были будущие матери. Они как бы оказывались за бортом и страдали больше всего, потому что они психологически и эмоционально были менее защищены. Они физиологически более подвержены стрессам.

Призвание

- В 2005 году мы открыли организацию в Грозном и переехали сюда, — продолжает Инна. — Мы оказывали помощь образовательную, психосоциальную будущим матерям. Постепенно программа стала развиваться. Мы уже проводили мониторинг ситуации, писали проектные предложения, отталкиваясь от запросов людей. К примеру, мы встречались с педагогами, а они жаловались, что у некоторых детей часто встречается гиперактивность. Мы тогда сразу ищем специалистов, организовываем семинар, приглашаем педагогов и по прямому запросу разбираемся: как работать с гиперактивными детьми с синдромом эмоционального сгорания, – кстати, ему подвержены все люди профессии риска (те, у которых больше всего контактов с людьми: журналисты, педагоги, врачи и т. д.). Мы ставили целевые программы по предотвращению синдрома эмоционального сгорания и, если есть этот синдром, помогали человеку выйти из этого состояния. Сами все время продолжали профессионально расти, много в это вкладывали, выезжали на семинары, тренинги, конференции, некоторые из них оплачивали сами. Знали, что завтра все это будет возвращаться человеческой благодарностью и в денежном эквиваленте. Если ты профессионально растешь, ты востребован и тебе оплачивают твой труд. Например, в прошлом году мы с моей коллегой Хедой провели комплексно несколько мероприятий в Грузии для организаций как тренеры-реабилитологи, прошли экспертизу, взаимодействуем с женскими организациями не только Северного Кавказа, но и России. Уже создали коалицию в Чечне. Когда организации работают, люди их сами находят. К нам в основном приходят сами. Властные структуры тоже. Как правило, начинается с проверок, но когда видят, что люди работают, заканчивается все дружбой. Мы сегодня очень хорошо взаимодействуем. Они тоже поняли после таких первичных проверок, что мы – организация, которая работает, востребована в своей деятельности. И потом стали находить точки соприкосновения: совместно проводим праздничные мероприятия 8 марта, на День чеченской женщины, провели несколько игр-путешествий по станциям республиканского значения для учителей в День педагога, привлекаем молодежь. В настоящее время работаем над идеей волонтерского движения. Невозможно функционировать в одиночку – это позиция нашей организации. Нужно, чтобы сообщество было. Мы – некоммерческие организации (НКО) — полезны для общества, между нами и властью должна быть гармония. И уже есть. Просто ее усовершенствовать надо. Мы – хорошие помощники. Мы можем реально оценить ситуацию. Раньше говорили: семья – ячейка общества. Сегодня эта «ячейка» дает сбой в деле воспитания. Улица не воспитывает, школа что-то пытается сделать, но в основном воспитывает телевизор – с извращенными установками ценностей: кровь, убийства вызывают у детей не отвращение, а интерес. Намечается рост агрессии среди подрастающего поколения. Уровень стыда снизился. Люди словно теряют ген стыда. Это ненормально. Этого у нас не было – и не так уж давно. Мне кажется, что чеченцы – единственные на Кавказе, кто очень долго сохранял свою культуру, свои традиции, и этим был силен. И мне обидно, когда я сегодня вижу, что это теряется. Я сама армянка, за Армению болею душой. Когда я первый раз поехала в Армению (это было в 1988 году), на улице увидела вульгарно одетую девушку. Вернувшись домой, сказала папе: «Ты говорил, что мне нельзя кататься на велосипеде, челку носить нельзя, потому что я – армянская девушка. А там они и пьют, и курят». Он ответил: «Мне все равно, кого ты там видела. Ты – армянка из семьи Айрапетян, и ты этого делать не будешь! Твой корень – здесь, и наши девушки этого не делают. А у тех, кто пьет и курит, этого корня нет». Я очень хорошо запомнила его слова и больше никогда не поднимала эту тему, но часто думала: зачем они теряют свои корни? Сейчас в Армении стараются вернуть это все, вернуться к своим истокам. Правда, плохо получается. А здесь это теряется. Повезло еще, что в деле нравственного воспитания Глава нашей республики Рамзан Кадыров занимает правильную позицию, иначе, убеждена, устои нашего общества могли бы подвергнуться серьезным испытаниям. Радует и то, что Азербайджан, Грузия, Армения возвращаются к своим истокам – уже убежденными, демократическими путями. Но ведь гораздо важнее сохранить, чем потерять, а потом удариться в поиски. А чтобы сохранить, надо, грубо говоря, оградить наших детей от некоторых телепередач и Интернета.

Истоки

Вновь возвращаемся к семейным истокам. У семьи Айрапетян сильны семейные корни – они очень привязаны друг к другу. Самый почитаемый человек – мать (отца, к сожалению, уже нет в живых).
- Наша мама — интереснейший человек, — рассказывает Инна. – Это сильная женщина, объективная и очень справедливая. Что думает, то прямо и говорит. Старой закалки люди – они, как правило, честные. У нее прекрасное чувство юмора.
С теплотой рассказывает о брате, с которым чувствует себя надежно, как за каменной стеной, и о снохе.
- Такие сегодня на вес золота, — говорит Инна.

Я бы добавила: такие, как Инна, — тоже на вес золота. Ей не надо взвешивать каждое слово — нехороших слов в ее лексиконе просто нет. Она смугла по природе своей, но лицо ее так и светится внутренним светом. Эта обаятельная женщина подкупает искренностью. Она — большая умница, доброжелательная, с хорошим чувством юмора (в маму!), очень коммуникабельная и, наконец, просто красивая. Мы проговорили с ней несколько часов, вернее, я задавала вопросы, а она отвечала. И я заслушалась — она очень интересный собеседник. В ней импонируют скромность, благовоспитанность, присущие людям, выросшим в семьях со строгими устоями, в которых знали, что такое честь, достоинство. Инна точно настроена на любовь к окружающим — в ее работе качество просто неоценимое. Помните, как у Булата Окуджавы: «На любовь свое сердце настрою. А иначе зачем на земле этой вечной живу…»

 

Рейтинг: 100