Ноя. 9, 2014

Уезжать в Эстонию мы даже не думали

19.02.14

 

Об этом народе рассказывают удивительные вещи. Что они долгое время жили чуть ли не закрытыми общинами, ревностно оберегали свои традиции, в брак вступали только со своими, а в некоторых деревнях даже в 80-х годах ХХ века плохо изъяснялись на русском языке, хотя проживали на территории России. Впрочем, ХХ век внес немало коррективов в вековой уклад жизни сето. Как жили они в это время? Сето столетиями трудились на земле, поэтому рассказать о своей жизни мы попросили сельскую труженицу Анну Громову.

ОТ ЗЕМЛИ ЖИЛИ

Анна родилась в марте победного 1945 года. Деревню Черемново, где жили ее родители, немцы при отступлении сожгли. Мужа рядом не было, и мать отправилась к родным в Меремяэ, где родила дочь. Наступила весна, пришла пора сева. Надо было возвращаться к своей земле, а жить было негде.

- Одна семья из соседней деревни взяла нас, - рассказывает Анна Громова. - Так мы и жили у них, пока где-то баньку купили. Потом в баньке жили, пока строили свой дом. Это уже здесь было, в Черемнове. И другие жители вернулись. Все пришли обратно, кто уезжал в другие места. Землю надо было обрабатывать, от земли-то жили.

- А деревня большая была?

-  В Черемнове после войны было пятнадцать дворов вместе с хуторами. Деревня находится примерно в километре от Рижского шоссе, только по другую сторону, чем Паниковичи. А за Черемново сразу Дубово, считай что вместе. Кто чужой придет - не понимает: вроде одна деревня. Просто Черемново эстонская, а Дубово - русская.

«Эстонская» в данном случае означает «сетоская». Эти тонкости мне в процессе разговора приходилось уточнять несколько раз. В 20-е - 30 -е годы прошлого века часть земель, которые сегодня находятся на территории нынешнего Печорского района Псковской области, относились к Эстонии. Местных сето ни тогда, ни в последующие годы как отдельный народ не выделяли и называли эстонцами.

Сейчас в Черемнове осталось пять домов и шестой на хуторе. Несколько лет назад деревня снова горела. Причина банальная: кто-то зажег старую траву, и огонь перекинулся на дома. Из постоянных жителей осталась только одна семья, остальные дома проданы дачникам из Петербурга, которые приезжают сюда на лето.

ЧТО ПРИДУМАЛА, ТО СПЕЛА

Муж Анны Павловны Василий Федорович родом из Дубово, он русский. Молодежь обеих деревень гуляла вместе. Вместе ходили в клуб в Паниковичи.

- Устраивались ли традиционные сетоские кирмаши?

-  Да. Только ходили на них не в национальной одежде, а просто нарядными. Кирмашей тогда много было: в Заболотье, в Лыково, в Пеньево. Почти каждое воскресенье где-то в округе шло гулянье. А в нашей деревне и в Дубове кирмашей не было. Туда, где поближе, ходили и родители, а в деревни подальше - только молодежь.

- Как проходили кирмаши?

- Гуляли по улице: девчонки с девчонками, парни с парнями, потом девчата с парнями. Танцевали под гармони - другой музыки тогда не было.

-  Так гуляли и в русских деревнях. А были какие-то особые, чисто сетоские праздники?

- Мне запомнился только один, я еще маленькая была. У нас одна семья жила на хуторе, и перед свадьбой все ходили к ним смотреть, как невеста будет опевать своих родственников, прощаться с ними. Помню: стояла невеста, и с одной стороны была девушка, и с другой стороны девушка. И родственники стояли, и она к каждому подходила, что-то пела и кланялась. И одежда у нее была другая, более скромная.

-  А ваша мама пела сетоские песни?

- Пела. Сетоские песни не такие, что написана песня - выучил и поешь. Я помню, когда маленькая была, в Паниковичах всегда проходил крестный ход в сентябре, в одно из воскресений (крестный ход в Паниковичах совершался из Печерского монастыря с чудотворной иконой Божией матери в первое воскресенье после праздника Усекновения главы Иоанна Предтечи - В.П.). Мы всегда праздновали. Приезжали в гости мамины сестры. И они выйдут на улицу и все трое запо-ют. А одна все умела вперед петь. Что придумает - то скажет. И все потом следом поют. Она опять споет что-нибудь. И эти вслед повторяют. Мама наша пела звонко, тоненько, а сестры пониже. И все знали, кто когда начинает, маме говорили - теперь ты потоньше спой. И так красиво выходило…

Я ЕЕ ИЗ ТАЛЛИНА ПРИТЯНУЛ

- Как вы познакомились с мужем?

- Я в Лыкове работала дояркой, а мне еще пятнадцати лет не было, когда я впервые на ферму пришла. Мне в марте пятнадцать исполнилось, а я пошла работать с 1 января. А Василий там недалеко жил, привозил с другим мальцем корма. На танцы ходили вместе, вместе гуляли. В советское время не разделяли уже сето или русские.

-  А во времена маминой молодости?

- Тогда женились на своих, но гуляли также вместе.

-  А в церковь все вместе ходили?

-   Старая церковь, которая до войны стояла, была большая, и с одной стороны была эстонская служба, а с другой стороны - рус-ская. Это мама рассказывала. И службы шли и на эстонском, и на русском языках. Та церковь в войну сгорела, и после войны была поставлена новая рядом. Теперь здесь батюшка новый, молодой. Прежний батюшка все говорил: где сгорела церковь, на том месте надо построить новую. А при новом батюшке построили. Лет пять работали: хорошая, большая служба. Ее еще не освящали, но службу проводить разрешили, потому что храм построен на старом, намоленном месте.

Храм в Паниковичах носит название Николо-Троицкого. Когда-то в нем было два прихода: Никольский - в честь почитае-мого у сето Николая-чудотворца -  сетоский и Свято-Троицкий - русский. После войны во вновь построенной церкви их объединили в один.

- А на каком языке проходят службы сейчас?

- Теперь-то певчие все русские. Некоторые выучили по-эстонски «Отче наш» и поют. А батюшка по-русски служит, он по-другому не умеет. Как-то спрашивал меня, как по-эстонски «Христос воскрес!». Я сказала. А он говорит: «Я так не смогу. Напиши мне русскими буквами». Я написала, и то у него не получилось. А раньше священники все молитвы на эстонском знали. Брат моего отца был священником. Он в Малах служил, а потом в Лухамаа, там и умер. Он вел службу на эстонском.

Эстонский язык многие сето знали лучше русского. В Печорском крае было много эстонских школ. Например, в Лыково была только эстонская начальная школа. Анна закончила ее, а потом семилетку в Паниковичах, тоже эстонскую. К слову сказать, в Паниковичах была и русская школа. Когда двоюродные сестры после учебы переехали в Таллин и позвали Анну к себе, «языковых» вопросов не существовало.

-  Я два года жила в Таллине, -  рассказывает Анна Павловна. -  Работала в цветоводстве. На тепличном комбинате. Розы по-ливали - нетяжелая работа. Не то, что у доярки. Цветоводство большое было, но были и помидоры, огурцы. Мне там квартиру давали, чтобы я осталась. И Василия приглашали, он как раз армию отслужил - там тоже трактористы нужны были.

- Я ее из Таллина сюда притянул. Думаете я всегда такой был? -  вступает в разговор Василий Федорович. Смотрит гордо - орел.

- У меня родители были в Черемнове, у Василия мать одна была, - вспоминает Анна Павловна. - Так и вернулись на родину.

И ДАЖЕ БЫКИ ЕЕ СЛУШАЛИСЬ

Анна Громова тридцать лет проработала дояркой. Сначала в колхозе «Нива», потом в со-вхозе «Паниковский». А уже перед пенсией - помощником ветврача и осеменатором. Я, извинившись за дилетантский вопрос городского человека, поинтересовалась, неужели в стаде не было быка?

- Коров осеменяли племенным семенем для улучшения породы, - пояснила Анна Павловна. - Быков тогда не разрешали держать. На ферме был на всякий случай оставлен один бык: вдруг какая корова не огуляется. Его и в поле мало гоняли, быки обычно сердитые и народ чужой не любят. Я еще в Лыкове дояркой работала, и у нас на ферме бык был, он в дальнем углу стоял. И такой умный. Свои доярки войдут, скотники, он не реагировал - спит и спит. Но кто чужой войдет, он сразу чувствовал: встанет и начнет мычать: «Му-у-у! Не подходите сюда!» Раз один старик пригнал случать корову, а меня в это время на ферме не было. И заведующий или кто-то еще решили, может, меня долго не будет, случим сами. А я приезжаю, смотрю: корова стоит, бык на улице и больше никого, и все двери закрыты. Как потом рассказали, скотник вывел быка, пустил его к корове, а тот то ли сердиться начал, что чужой человек, то ли еще по какой причине, как-то оторвался и начал скотника гонять. Скотник еле успел забежать внутрь в коровник и двери закрыть. Так они все внутри и ждали, пока я не приехала. А я подошла, спокойно отвела быка и привязала.

Выйдя на пенсию, Громовы без дела не сидели. Начали выращи-вать картошку. Купили трактор. Сын Александр закончил техникум в Пскове, работал в Печорах, а потом стал фермером. Построил свинарник. Несколько лет занимался свиноводством, причем успешно. Даже из Финляндии племенных хряков выписывал. Но началась эпидемия африкан-ской чумы, и свиней разводить запретили. Сейчас тоже выра-щиваем картофель. Всю технику Громовы купили сами, без всяких кредитов. Воспользовались лишь помощью, выделенной по линии региональной целевой программы поддержки сето. Помощь выделяется по заявке в зависимости от количества обработанной земли. Ее можно использовать на приобретение семян, удобрений, на работы, связанные с обработкой земли. Анна Павловна рассказала, что благодаря этой программе кому-то из сетоских семей поменяли окна, кому-то отремонтировали крышу. Очень трудно, если остались одни старики.

СЕРЕБРО ОТ КРЕСТНОЙ

У Анны Павловны хранится национальная одежда сето, которую она надевает на праздник Успения Пресвятой Богородицы. Черный шерстяной сарафан - память от тети - маминой сестры и крестной Анны. Вышитые красные вставки на рукавах рубахи перешиты со старой маминой. Подарок крестной - и серебряное монисто или чапошка, как назвала его хозяйка, - несколько цепочек, с серебряными царскими пятикопеечными монетами. Мама и ее сестры хранили свои украшения вместе, и после смерти все мамино серебро осталось у двоюродных сестер в Эстонии.

- Мы тогда ничего не взяли, -говорит Анна.

- А когда вы стали вспоминать сетоские традиции?

-  Когда Татьяна Николаевна Огарева в Сигово и Нина Константиновна Юрисаар в Олохово начали собирать старинные сетоские вещи. Потом мы ездили в Сигово смотреть вновь созданный музей-усадьбу - филиал Изборского музея. Стали собираться на фестиваль «Семейные встречи» на Успение.

- Ваши двоюродные сестры живут в Эстонии, не звали к себе? Я знаю, что в 90-е годы многие сето активно переселялись. Не хотелось уехать?

- Нет. Мы даже не думали об этом. Раньше у нас продуктов не было. Ездили в Эстонию покупали. А теперь у нас все есть, зачем нам туда ехать?

В разговор вступает Василий Федорович:

- Уезжали те, у кого дети учились в Эстонии и там обосновались. Там побольше платили. А родители жили тут. Их бы век никто не выгнал отсюда. Но вот, например, у него один сын. Сын в Выру живет, границу закрыли. Тому не приехать сюда, этому не приехать туда. Накосили сена, а помочь не приехать. И вот он здесь продал дом и там купил квартиру. И так многие-многие, 50 процентов точно. Была бы открыта граница, никто бы не уехал. И старики, как я, они б и жили тут. Выру-то недалеко. Хотя в Эстонии давали хорошие деньги, можно было дом купить. И пенсию прибавляли заодно процентов на 50. Но уезжали не из-за денег. Из-за детей.

- Кстати, о детях. Сколько у вас наследников?

- Детей двое: Алесандр и Светлана. У сына две дочери, у дочери два сына и дочь, уже замужняя, живет в Москве. У нее уже своя дочка - наша правнучка Мила. Ей год и три месяца. Так что передать семейное серебро есть кому.

Рейтинг: 900