– Раз, два, три, четыре… Поворачиваемся. Арсений, мало сгибаешь ноги. Жалеешь себя. Нагрузка-то на ноги идет. Пошли вместе. Движения вы знаете, но мне нужно, чтобы оттачивали их характерность. Миша, не расслабляем кисти рук. Вова, тоже. Вот как будто ты камень бросаешь.
– Мы долго сидели, – оправдывается за всех Арсений. От разминки ребята быстро устают, но потихоньку начинают входить в ритм, который требует от них Владимир Меров, педагог детского этнокультурнообразовательного центра «Лылынг союм».
– Чем резче движения, тем энергичнее будет смотреться танец, – наставляет мальчишек Владимир. – Вот я подошел и оживил тебя…
Парить над бренным миром
– Танцы наших северных народов – ханты и манси – очень мощные. Вроде со стороны ничего особенного. Все происходит внутри. Выходишь и раскрываешь энергию. И получается, как будто паришь над землей.
Даже в состояние эйфории можно войти. Но не в любом танце. В бытовом, например, главное – самоотдача.
Танец изначально нес в себе сакральный смысл. Священные действа не менялись и какими были испокон веков, такими дошли до наших времен. Для их исполнения ты должен пройти определенную подготовку, жить в традиционной среде, впитать ее культуру.
Я родился в мансийской деревне Хошлог Березовского района, неподалеку от Саранпауля. Там своя атмосфера жизни, спокойная и уютная.
Мои родители, Савелий Прокопьевич и Лидия Анатольевна, не оленеводы – они оседлые. Дед когда-то держал оленей. Во время коллективизации всех животных забрали в колхоз. Так наш род стал заниматься только рыбалкой и охотой.
Раньше в Хошлоге было много народу. Люди соблюдали все традиции. Обязательно раз в год женщины шли в святое женское место, а мужчины – к покровителю деревни Пайпынгойке. Интересно, если дословно перевести его имя на русский язык, оно прозвучит как «мужчина с берестяным кузовком». Сейчас словом «пайп» обозначают кузовок для сбора ягод. Мне кажется, что у нашего покровителя воинственный образ, поскольку он владел значительной территорией и «пайп» предназначался совсем не для ягод.
Свой среди чужих
– Каждое лето возвращаюсь к своим корням. Возле Саранпауля находится детское этностойбище «Мань ускве». Я веду там летние смены. Дети, которые выросли в городской среде, с удовольствием едут: там можно жить в чумах. У них появляется возможность на какое-то время забыть про электронику и попробовать жить в гармонии с природой.
Учат мансийский язык. Если кому-то захочется глубже изучать, они потом займутся этим. Дети уезжают со слезами на глазах и на следующий год снова просятся на стойбище.
Я учился музыке и танцам у Дмитрия Агеева, человека, создавшего в Саранпауле национальную детскую школу искусств. Он приехал в наш округ из Томской области. Дмитрий Георгиевич много ездил по району, искал материалы, общался с носителями мансийской культуры. Ему было тяжело: поначалу люди настороженно относились к нему – как к человеку чужому. Но постепенно он стал своим. Дмитрию Георгиевичу я очень признателен. Благодаря его умениям, в том числе сохранены наши, национальные традиции.
Мы, ученики Агеева, в деревнях сидели рядом с мансийскими мастерами народного искусства, перенимая их знания. Они всегда играли индивидуально и не могли выступать в коллективе. Хотя у многих народов есть коллективные танцы, такие как хороводы. Манси вместе никогда не танцевали и не пели. Но созданный Агеевым коллектив был способен работать слаженно и подхватить любой мотив. Это производило неизгладимое впечатление на народных музыкантов.
Продолжение мира
– Сейчас детей обучать тяжело, потому что они привыкли к современной музыке и хотят, чтобы мелодии были ритмичные, а в пении бабушек и дедушек плавающий звук. Я стараюсь подбирать для начинающих легкий репертуар, в котором есть ритм. Уже затем, когда ребята втягиваются, они сами просят разучить с ними более сложные произведения.
Движения в обско-угорских танцах не случайны. Каждый поворот или жест имитирует конкретное действие, которое совершает мужчина на охоте или, например, женщина при сборе ягод. Для того чтобы моим воспитанникам было легче воспринимать и запоминать танцевальные движения, я прошу их включить воображение и представить, как они достают стрелу из колчана и запускают вдаль.
Конечно, не сразу все получается. Танец требует большого терпения и трудолюбия. Работа с учениками – это продолжение того, чему меня научили, наших традиционных песен, музыки и танцев…
Михаил Хромов:
– Я пять лет занимаюсь у Владимира Мерова. Он меня учит танцевать и играть на санквылтапе. Мне нравится мансийский наигрыш «Танец Веры». Есть еще музыкальные инструменты, на которых хотел бы научиться играть.
Владимир Хромов:
– Мне приходилось уже исполнять музыкальные номера на сцене. Кроме санквылтапа, учусь играть на «журавле», «лебеде» и бубне. Хотел бы выучить шестую мелодию – наигрыш мужского танца.
Арсений Ли:
– Меня привела в «Лылынг союм» мама, потому что это была самая близкая секция к нашему дому. Я здесь уже шесть лет, с первого класса. Музыка дарит мне вдохновение.
Руслан Вьюткин:
– Я учусь во втором классе. Сюда хожу два года. Мне здесь нравится. Учусь не только музыке и танцам, но и посещаю занятия мансийского языка.
Н. Анадеева, 22.01.15