Меня вызывает Таймыр
Лето 2022 года. Я на борту самолёта «Норильск — Хатанга». С собой только рюкзак, в котором кое-какие вещи и кусок сала. Моя цель — посёлок Сындасско на Таймыре. Оттуда родом были многие мои ученики-долганы. Живёт ли сейчас там кто-нибудь из них? Как сложились их судьбы? Пятьдесят пять лет прошло, а память упорно возвращает в школу-интернат, на Мыс Косистый. И я снова слышу весёлые детские голоса, вижу серьёзные лица коллег-учителей. И от другого мира нас отделяют не только стены, но и чёрная пурга…
Как я стал заговорщиком
В мире есть восемь трудовых книжек, в которых сделана одинаковая запись «Уволен по собственному желанию. Приказ такой-то от 24.12.1966 года». Всё это заверено круглой печатью «Таймырская редакция радиовещания».
Первый раз на Таймыре меня угораздило оказаться в середине шестидесятых. Приехать на Крайний Север тогда было делом нехитрым. Взять да подпоясаться. И вот октябрьским тёплым днём я вылетел из Киева. Налегке, даже перчаток не взял. Дудинка встретила сурово — столбик термометра показывал минус 47 градусов.
В это же время сюда прибыли ещё трое молодых журналистов: красивый мужчина с очаровательным голосом Вася Попок, весёлый философ Олег Михайлов и поцелованный Богом в макушку Анатолий Омельчук. Нас великолепно принял главный редактор Константин Коробов. Остальные коллеги тоже встретили радушно. Тогда нам, новичкам, журналисты с пятилетним стажем казались китами, мастодонтами журналистики.
Сергей Волков на рабочем месте. Мыс Косистый, 1967 год. Фото: предоставлено из личного архива Серея Волкова
Почти сразу меня отправили на задание в посёлок Воронцово, в совхоз имени Кирова. Там жил охотник-орденоносец. На месте я его не застал, герой уехал на полярную станцию Сопкарга (Сопочная Карга). Выбора не было — пришлось отправиться за ним. Мне выдали малицу и кисы, выделили провожатого с собачьей упряжкой. Едем и вдруг понимаю, что рядом нет «тройки» (репортёрский магнитофон. — Прим. авт.).
— Стой! — кричу. — Магнитофон обронили!
— Ладно. Только назад не поеду. Плохая примета.
Побродив по сугробам, нашёл я свою технику. На этом приключения не закончились. Орденоносца в Сопкарге тоже не было. Зато мой провожатый успел принять там на грудь, и на обратном пути мы заблудились. Ночь на носу. Каюр не стал унывать и улёгся спать прямо на снегу в окружении собак. А я растерялся — не был готов к такому повороту. Огляделся и, увидев огонёк, пошёл на него. Это была фактория. Там и переночевал.
Командировка длилась двадцать дней. За это время Вася, Олег и Толик уже прочно наладили связи с ветеранами: по вечерам устраивали застолья и вели беседы в духе шестидесятников. Здесь же шёпотом обсуждали главного редактора, которого наши старшие коллеги якобы уличили в плагиате: «Константин Коробов переписал в журнале «Наука и жизнь» атеистическую повесть и выдал за свою. Он заполняет эфир этой клерикальной ерундой, начисляет себе баснословные гонорары — наверное, пять-шесть рублей за передачу».
Командировки, бешеные командировочные деньги и свобода в написании сюжетов — всё это вскружило нам голову, и мы по наставлению ветеранов решили, что пора убирать Константина с его плагиатом из нашей честной жизни. При этом статью Коробова я лично не читал. Получилось, как с «Доктором Живаго». Пролетарии выступали: «Я Пастернака не читал, но осуждаю».
Главный редактор понял, откуда ветер дует, и тихо предложил зачинщикам уволиться по собственному желанию. Однако один из них вечерком под выпивку и нехитрую закуску уговорил молодёжь присоединиться и поднять бунт на корабле — уволиться всем вместе.
В назначенный час и день — 24 декабря, а на Таймыре это начало полярной ночи, мы по очереди заходили в кабинет Константина Коробова и подавали заявление об уходе.
Нам, молодым и неопытным, проработавшим неполные два месяца, было грустно и печально уходить с этой работы. Нам предоставили жильё, хорошие оклады, а мы вот так «отблагодарили». Естественно, главного редактора вызывали в окружком партии, грозили: «Партбилет на стол!» и тому подобное. Несомненно, он глотал валидол, получил пару рубцов на сердечной мышце и размышлял: «Не делай людям хорошего и не получишь плохого».
Та самая трудовая книжка. Только через несколько лет Сергей Павлович заметил ошибку: в интернат он устроился не в 1966 году, а в 1967-м. Фото: предоставлено из личного архива Серея Волкова
Так вся бодрая восьмёрка покинула Таймырскую редакцию радиовещания в поисках лучшей доли.
«Москва», пурга и жирные «конфеты»
В родной город я возвращаться не стал, отправился в отдел народного образования. Оказалось, в нескольких посёлках есть вакансии учителей. И как только прозвучало название «Москва–279 А», тут же согласился поехать. Когда посмотрел на карте, где это, обомлел — всего в семи сантиметрах от Северного полюса.
Посёлок «Москва-279 А», или Мыс Косистый, находился на берегу моря Лаптевых, с 1939 года там располагалась военная база, был аэродром с грунтовой взлётно-посадочной полосой и радиорелейные подразделения. На объекте работало около двухсот человек. В основном, специалисты из Москвы и Ленинграда. Тут же была обустроена школа-интернат для начальных классов, в ней учились дети не только из Косистого, но и из Сындасско и Новорыбной. Рядом, на соседнем мысе Нордвик, шли промышленные разработки.
Перед отъездом мне вручили три трёхлитровые банки с какой-то желеобразной массой и попросили передать воспитателям. Я не особо вникал, что это, подумал — повидло.
Наконец, наш небольшой самолёт приземлился на Косистом. Выходим — на улице 50 градусов ниже нуля. Кое-как доковылял до школы — хорошо, всё в шаговой доступности. Навстречу выскочили радостные ребятишки. А я заранее купил конфеты, начал их угощать. Тут и воспитатели подоспели:
– Хорошо, что вы прилетели! Мы вас так ждём!
– Вот передали, — вручил я банки.
– Мазь. Отлично! Присоединяйтесь к нам. Будете помогать.
Оказалось, у нескольких детей педикулёз. Мне даже плохо стало от такой новости. Пришлось нам для профилактики всех этим средством обрабатывать. К вечеру, кажется, и сам зачесался.
Приняли меня сразу на три должности: ночной няней, воспитателем и учителем третьего класса. Кадров не хватало. На весь интернат десять сотрудников. Около двухсот ребят. Все долганы (Долганы относятся к малочисленным народам Севера, проживают на севере Красноярского края и в Якутии. — Прим. редакции). Думаю, их собрали на Косистом неслучайно — на военной базе была вся инфраструктура, даже медпункт.
Я обучал ребят письму, счёту и немного каллиграфии. Помню, на уроке математики заговорили о числах, и один мальчишка выдал: «Нам больше десяти необязательно знать, потому что мы не ловим песцов больше десятка!».
Питались школьники в лётной столовой. Она находилась в двухстах метрах от интерната. В непогоду, а это случалось часто, ребят возили на снегоходе военных.
Помню, как дети жаловались: «Не хотим это есть! Хотим сырое мясо! И «конфеты!» Даже бросались едой. Но их всё равно пичкали компотами, макаронами и супом. Многое оставалось на столах несъеденным. Школьники с нетерпением ждали своих родителей с мясными деликатесами.
– А что за «конфеты»? — спросил я однажды.
– Мама сама их делает. Они такие вкусные!
Как-то мне удалось попробовать это блюдо. Родители ученицы Наташи Чуприной навестили её и привезли «конфеты».
– Угощайтесь! — протянула мне Наташа что-то, похожее на тонкую колбаску. Рассмотрел внимательнее. Оказалось, что это оленья кишка, наполненная жиром. Мальчишки и девчонки долго удивлялись, почему я никак не могу проглотить такое лакомство. А у меня всё нёбо было словно в маргарине.
На Косистом я выдержал пять месяцев. Работать было трудно из-за сурового климата: три месяца нет солнца, бесконечные морозы и чёрная пурга (Чёрная пурга — погодное явление с ветром до 30-40 м/с и обильными осадками. В этот период люди не выходят на улицу, пережидают непогоду. — Прим. автора). Помню, как-то школьник открыл входную дверь, а её вырвало и унесло.
В мае, когда закончился учебный год, ребят начали отправлять в Сындасско. Их увозили на вездеходе. У меня был фотоаппарат, и я запечатлел своих третьеклассников на прощание…
С третьеклассниками накануне расставания. «Я был ночной няней, каждое утро будил детей. Они только зевали: «Мы в чуме спим. Какая школа?», вспоминает Сергей Павлович. Фото: предоставлено из личного архива Серея Волкова
Мыс Косистый ещё несколько раз напоминал мне о себе. Однажды хороший знакомый Лёша Косталындин сообщил, что преподавал в школе-интернате после меня в моём классе и даже жил в той же квартире, что и я. А в 1984 году мой друг Леонид Казавчинский, с которым поступали во ВГИК и сделали в 1970-х фильм «Дорогами Харасавэя», стал оператором документальной картины «Долганская сказка». В ней снялись мои ученицы Наташа Чуприна и Таня Киргизова. Тесен мир.
Чуть-чуть не доехал
Спустя пятьдесят лет история о моей жизни на Косистом попала в Сеть. А потом пришло письмо.
«Сергей Павлович, здравствуйте! Это пишет Вам Наташа Чуприна. Сейчас я Маймаго… Живу в столице Таймыра, в городе Дудинке. Про (Вашу) передачу мне рассказали мои земляки из Сындасско… Вот что начудила та маленькая девочка из Вашего третьего класса с пионерским галстуком и с вихрастой пальмовой косичкой… После мыса Косистый, как Вы уехали, я продолжила образование в Хатанге. После школы поступила на юридический факультет Красноярского университета. Окончила в 1979 году. Служила в органах внутренних дел до 1987 года, а потом меня избрали народным судьёй Дудинского городского суда… Сейчас я в почётной отставке. Попозже выйду на связь и про всех Вам расскажу».
Мы пообщались. Судьба раскидала ребят по разным сторонам, но некоторые остались в родных краях. Кто-то стал врачом, кто-то поваром, кто-то посвятил жизнь воспитанию детей. А кого-то уже нет в живых…
Что-то ёкнуло внутри. Захотелось съездить на Таймыр, побывать на Мысе Косистом. Но раз он уже не существует на карте и заброшен, выбрал ближайший посёлок — Сындасско.
Пришлось лететь на трёх самолётах: из Салехарда в Москву, из Москвы в Норильск, из Норильска в Хатангу. Сразу поспешил в порт. Оказалось, рейсовый теплоход только что ушёл в ту сторону. А следующий будет через десять дней. Это стало самым большим разочарованием поездки.
Роза — единственная ученица, с которой Сергею Павловичу удалось увидеться прошлым летом. Фото: предоставлено из личного архива Серея Волкова
Что делать? Снимать номер в гостинице дорого. Помог директор порта — подселил в комнату в общежитии к практикантам-речникам. Весь вечер мы проговорили, я угостил их салом, они меня — зефиром. А потом подарили полкило сметаны. Учитывая, что в посёлке очень дорогие продукты — консервы с треской стоят 600 рублей, это ценный подарок.
Горевать времени не было, поэтому пошёл знакомиться с жителями Хатанги. Небольшое село — всего около 2500 человек. Пик расцвета пришёлся на 1960-1980-е годы, когда развивалось авиасообщение и судоходство, работали геологоразведочные экспедиции. В своё время в Хатанге побывали учёный-океанолог Артур Чилингаров, лётчик-космонавт Павел Попович, герцог Филипп Эдинбургский, учёный-зоолог и основатель Джерсийского зоопарка Джеральд Даррел и многие другие. Теперь вот и я добрался.
Люди в Хатанге оказались очень душевными. Показали посёлок, провели экскурсию в Центре народного творчества и познакомили с работами долганских художников. А потом была встреча с ученицей Розой Спиридоновой (сейчас Поротова). Именно в это время она находилась на лечении в хатангском стационаре. Какая радость, что увиделись!
– Мы все вас так любили. Все классы! И все вас помнят! — повторяла Роза.
Сказала, что весь Сындасско взбудоражен моим приездом — ещё бы, вернуться сюда через пятьдесят пять лет! Мы говорили-говорили и никак не могли наговориться…
На следующий день я улетел в Норильск. Покидая Хатангу, в рюкзаке увозил три стихотворения, книжку о местном художнике и тёплые впечатления о людях, которые живут в таких суровых условиях. И хотя не выполнил я свою задачу — не побывал в Сындасско, ни капли не жалею, что предпринял это дорогое путешествие. Мало того, хочу ещё раз испытать удачу и в ближайшее время отправиться туда. Меня вызывает Таймыр.
