Светлана Жовницкая: «Меня зовут Дизар»
Создатель нганасанской письменности и популяризатор нганасанской культуры Светлана Жовницкая рассказывает, как с нуля добиться того, чтобы дети изучали родной язык, писали на нем стихи, и делится опытом по созданию «языковых гнезд».
В этом году исполняется десять лет как на Таймыре в поселках Усть-Авам и Волочанка работают нганасанские «языковые гнезда». За это время удалось, казалось бы, невозможное – нганасанские дети с нуля стали учить родной язык и даже обучать ему своих родителей. О том, как получилось добиться такого результата, рассказала «КМНСОЮЗ-NEWS» Светлана Жовницкая, разработчик нганасанского алфавита, единственная современная исследовательница нганасанской культуры и инициатор создания «языковых гнезд» на Таймыре.
– Светлана Нереевна, расскажите, пожалуйста, чем было вызвано стремление изучать нганасан?
– Я сама являюсь представителем этого уникального этноса. Специализироваться на нганасанах я стала, когда поступила в 1975 году в ЛГПИ имени А.И.Герцена на факультет «Педагогика и методика начального образования», ныне Институт детства. Была единственной представительницей нганасанского народа. Когда начался учебный год, ко мне подошла Марина Яковлевна Бармич, легендарная исследовательница ненецкого языка, она спросила: «Какой язык ты будешь учить?» Но так как у нас больше не было нганасан, я сказала: «Может, ненецкий». Но Марина Яковлевна сказала: «Нет, давай лучше займемся с тобой нганасанским языком. Кто кроме тебя может это сделать?» Я согласилась и с тех пор начала заниматься изучением нганасанского языка.
О нганасанах мало кто что-то знал даже в среде, скажем так, подготовленной. Помню, у нас был предмет, посвященный литературе народов Севера. И вот на занятиях преподаватель Михаил Григорьевич Воскобойников спросил: «Какие народы проживают на Таймыре?» Одногруппники стали поднимать руки, перечислять ненцев, долган. Преподаватель спросил: «А еще какие народы?» В аудитории повисла тишина. Михаил Григорьевич удивился и сказал: «Ну вот же у вас сидит представительница этого народа». Повернувшись ко мне, девчонки заулыбались и громко сказали: «Нагасаки!» Представляете! Это мне очень запало в душу. То есть если даже те, кто изучал коренные малочисленные народы, не могли правильно произнести название этноса, то что уж говорить обо всех остальных. Конечно, после этого у меня появилось желание поглубже изучить историю и культуру своего народа, добиться того, чтобы о нем узнало как можно больше людей. И вот уже больше 40 лет я этим занимаюсь.
– Смогли ли вы в детстве наблюдать нганасанский быт, слышали ли родной язык? Удалось ли вашим родителям сохранить традиционный образ жизни?
– Да, родилась я в прямом смысле слова в тундре. Не в роддоме, не в больнице, а возле Шайтан-Сопки. Есть такое место между поселками Усть-Авам и Волочанка. Мой отец Турдагин Нере Николаевич тогда служил проводником в геологической экспедиции на участке от Дудинки до Хатанги. Мать Турдагина (в девичестве Костеркина) Ладалю Самнареевна вообще-то была домохозяйкой, но так как у нее имелось образование 4-5 классов, то она работала учетчицей в этой же экспедиции. Мама долго не могла разродиться мной, отец даже ездил за шаманом Тубяку. И вот, наконец, я родилась с первыми лучами солнца. Поэтому Тубяку дал мне нганасанское имя – Дизар, что означает «солнечный луч». Но по паспорту я – Светлана. У нганасан такое часто бывает. Дело в том, что многие нганасанские имена сложные для написания на русском, поэтому когда в поселках вносили записи в книгу учета рожденных, то указывали русское имя. Однако нганасанские имена используются в семье или когда общаешься с соплеменниками. Меня родственники и друзья знают как Дизар.
Мои родители вели кочевой образ жизни, имели свое личное стадо оленей и говорили на нганасанском языке. Я тоже, конечно, говорила. Но однажды я полностью забыла свой родной язык. Когда я училась во втором классе, то в ледоход упала в реку и застудила легкие. Меня отправили в Норильск, в больницу, и я пробыла там полтора года.
А чтобы знать свой родной язык, конечно, нужна среда. Когда меня только госпитализировали, то я говорила на своем родном языке, пела песни, концерты устраивала, показывала врачам, как шаманы камлают. Но приблизительно через полгода я стала чувствовать, что от меня что-то уходит, я что-то теряю родное и близкое. Моя кровать стояла возле батареи, и я, повернувшись к батарее, считала до десяти, называла нганасанские слова. Через какое-то время я поняла, что не помню слова, которые были в памяти еще казалось бы вчера. Когда меня выписали, я не говорила на нганасанском вообще.
Помню, сестра – а нас в семье пятеро детей – повела меня в интернат, мы зашли в комнату, а там стояли девчата, разговаривали на нганасанском и весело смеялись. А мне было ничего не понятно. У меня возникло такое желание влиться в этот коллектив и вместе со всеми смеяться говорить так же, как они. Слезы подступили к горлу, я вышла в коридор. Там ко мне подошел мальчик, он спросил: «А что это русская девочка плачет?» Это меня, можно сказать, добило, и я еще горче заплакала.
Вся эта история у меня на всю жизнь отложилась, я ходила потом как попугай за всеми, у одних спрашивала, как звучит слово, у других – перевод. В третьем классе я пошла в школу в Дудинке, к тому моменту на бытовом уровне я уже могла поддерживать беседу. Постепенно вернулся и нормальный разговорный уровень.
Когда я приехала в Ленинград, то даже письма писала домой на нганасанском. Алфавит использовала русский, но письма я писала домой на родном языке.
– Расскажите, пожалуйста, о нганасанах. Правда ли, что это самый северный народ Евразии?
– Все так. Нганасаны считают себя аборигенами Таймыра, они проживали на самом севере полуострова. На сегодня в регионе зарегистрировано около 700 нганасан. Численность нганасан была небольшой и в XIX веке. Мне удалось найти данные, что в 1897 году их было всего 876 человек, в 1926 году – 867, в 1989 году – 900. Сейчас около 300 нганасан, что называется, чистокровные – остальные родились в смешанных семьях. Это закон жизни. Помню, в юности, когда я ездила в нганасанские поселки, пожилые мудрые люди говорили: «Нас осталось так мало. Выходите замуж за кого хотите. Женитесь на ком хотите, но главное детей записывайте нганасанами. А для этого учите с ними родной нганасанский язык». Смешанные браки в условиях, когда все мы в той или иной степени уже являемся друг другу родственниками, это единственный выход. Сами нганасаны говорят о себе: «Мы народ ня”». (кавычками «”» в нганасанском языке обозначается множественное число. – Прим.авт.). Слово «нганасаны» можно перевести как словосочетание «настоящие люди», название народности происходит от нганасанского слова «ңанасанә”» – люди.
Название полуострова Таймыр тоже нганасанское. Его можно перевести как «Страна оленьих следов», звучит оно на нганасанском «Тай мирә». Если посмотреть на нашу таймырскую землю с высоты птичьего полета, то она украшена замысловатыми узорами оленьих троп.
– Как был устроен быт нганасан?
– Изначально нганасаны жили в землянках, их строили из плавленого леса и больших камней, которые обкладывали дерном. Впоследствии нганасаны переняли у ненцев чум, для его создания использовались два слоя нюков и 30-60 шестов. Чум был похож на ненецкий, но внутреннее убранство чума было другим. Это было связано с оккультными представлениями. С 30-х годов нганасаны стали использовать балки, это уже связано с влиянием якутов. Кухня нганасан похожа на ненецкую, в ее основе оленина, рыба, летом – дичь. Особым лакомством считались оленьи языки, из оленьей крови с добавлением муки варили похлебку, а из костей вытапливали жир. Популярно было вяленое мясо, ӈилимиә. Из рыбы делали строганину или юколу – это когда тушка разрезается вдоль, вялится на солнце и коптится над костром. Из икры делали лепешки. Чай заваривали из листьев брусники, морошки или голубики. По сути, из привозных продуктов постоянно нужны были только соль и мука.
По тундре нганасаны перемещались на оленьих упряжках. Нарты использовались нескольких видов, на свадьбы делали специальные нарты, а чтобы перевозить и хранить идолов, использовались специальные нарты «койкә” кәнтә». Нганасаны держали собак особой породы, они относятся к северным лайкам, самоедам. Заводчики называют их оленогонными нганасанскими собаками.
Сейчас, конечно, ничего такого не встретишь. Нганасаны утратили оленеводство, в 1982 году окончательно переселились в поселки. В тундре периодически кочуют только охотники и рыболовы. Но они зимой перемещаются на снегоходах, летом рыбачат на моторных лодках.
А настоящие нганасанские костюмы можно встретить только в музеях и у фольклорных коллективов.
– Кстати, о костюме. Нганасанская одежда очень необычна.
– Одежда нганасан едва ли не самая архаичная по форме, она не претерпела изменений под влиянием цивилизации. Шили одежду из оленьих шкур, вместо нитей использовали сухожилия. Завозных материалов использовалось очень мало, например, при украшении солнцезащитных очков применяли бисер. Ткани, которые также завозились, использовали для окантовки, а также в ритуальных костюмах.
Мужчины носили парки с капюшонами, а женщины – шапки-капор. Одежда украшалась орнаментом. Посредине спины парки-луу был вшит прямоугольник или квадрат, окаймленный черной полоской или сплошь черный, на который нашивались свободно висящие ровдушные ремешки с наведенными на них поперек краской красными и черными полосками. Этот прямоугольник или квадрат у нганасан символизировал бесконечность бытия, а по ремешкам сами нганасаны определяли возраст, женат этот человек или нет, замужем женщина или нет, каково их материальное положение. Ритуальный костюм нганасан шили из сукна красного, черного или белого цветов. Белый цвет в одежде нганасан символизировал снежные просторы тундры. Красный – солнце, тепло, добро, ну и как обойтись без черного цвета, потому что он обозначал тьму, зло, смерть. Первый ритуальный костюм юноши и девушки получали на совершеннолетие.
– Сохранилась ли нганасанская музыкальная традиция?
– Да. В детстве я слышала много нганасанских песен. Мои родители их пели, у нас в доме были вихревые жужжалки (их называли беа-херы), колокольчики. Я слышала, как звучит «поющий» лук (кәйнитиә динтә). По сути, это праскрипка, на которой играли смычком-стрелой. В «поющем» луке резонатором служил рот исполнителя, древко они держали в зубах. Это был один из самых любимых и популярных инструментов у нганасан. Конечно, были бубны, их называют (хендирә”). Они делились на большие, средние и маленькие.
Во время танцев музыкальный фон обеспечивали металлические погремушки. Погремушки крепились к специальным костюмам шаманов, которые назывались кабя”. Были у нганасан и духовые инструменты, разного рода свистки и тростниковые дудки.
До нас дошел нганасанский фольклор. Можно выделить две большие группы – ситәбы” – героические поэмы о богатырях и дүрымы” – это проза. Еще есть частушки, загадки и, конечно, песни.
Песни исполнялись по случаю. С помощью песни, например, юноша и девушка могли объясниться друг другу в любви. Иногда песни исполнялись в одиночку, бывало, и дуэтом. Существовали шаманские заклинания-песни, их исполняли во время камлания. Таким образом шаманы призывали определенного духа дямазә помочь решить тот или иной вопрос. Например, известно, что уже в наше время шаман Демниме в одном из сеансов просил у дямазә благополучия для своих сородичей и чтобы духи направили молодежь в сторону здорового образа жизни.
Интересно, что раньше бывало и такое, что русские песни переводили на нганасанский.
Есть и аудиоархив нганасанской музыки. Впервые запись народной нганасанской инструментальной музыки была сделана в 1974 году во Всесоюзной студии грамзаписи фирмы «Мелодия».
Сейчас музыкальная традиция сохраняется во многом через фольклорные коллективы. Большую известность получила фольклорная группа «Нгамтусуо» из поселка Усть-Авам. Ее основатель Дюлсымаку Костеркин – последний нганасанский шаман, сын шамана Демниме и внук знаменитого нганасанского шамана Дюходе. В поселке Волочанка была своя фольклорная группа «Хенсу», художественным руководителем которой была Клинк Любовь Муруевна.
С 2006 года при Таймырском Доме народного творчества в Дудинке действует нганасанская этно-фольклорная группа «Дентәдиә», которую я возглавляю. Наш коллектив разновозрастный, есть и дети, и 75-летние пенсионеры. Мы активно участвуем в фестивалях, ездили с выступлениями в Финляндию, в Италию. Моя большая гордость, что у нас есть оригинальные костюмы. Когда группа только образовалась, мы ездили по поселкам и собирали вещи, в итоге у нас получилось собрать аутентичные костюмы для выступлений. Исполняем мы народную нганасанскую музыку, материалы берем как из архивов, так и используем фонозаписи сказителей, которые дошли до наших дней.
– Когда вы стали изучать нганасан, была ли у вас хоть какая-нибудь информация?
– В принципе описания нганасан оставили А.Ф. Миддендорф, А.А. Попов, П.И. Третьяков, Л.П. Хлобыстин, Б.О. Долгих, М.А. Кастрен, Г.Н. Прокофьев, Н.М. Терещенко, Е.А. Хелимский… Но исследований не так много. Это объясняется сложными условиями обитания нганасан, удаленностью мест традиционного проживания. Я, конечно, изучила те работы, которые имеются, но также и сама ездила, общалась с людьми.
Основной материал я собирала в поселках Усть-Авам и Волочанка, в местах компактного проживания авамских нганасан. Опрашивала старожилов, записывала обычаи, примеры устного народного творчества, узнавала об укладе жизни в прошлом.
Мне довелось лично познакомиться с некоторыми исследователями-этнографами. Например, в середине семидесятых годов, когда я приезжала на каникулы, мне удалось встретиться с видным советским этнографом Юрием Борисовичем Симченко. Он как раз тогда приехал в поселок Усть-Авам. От него я узнала о периоде, когда часть нганасан мигрировала в Северную Америку. В 1854–1855 годы у нас на Таймыре стояли сильные морозы. Уйти на территории, где чуть потеплее, нганасаны не могли – на западе территории были заняты энцами и ненцами, на востоке – чукчами и якутами, на юге были эвенки, также на землях активно образовывались русские поселки. В итоге часть нганасан собрали все пожитки и откочевали по северу, через Якутию, Чукотку и оказались на Аляске. Позже, когда я уже изучала историю Таймыра и нганасан, то ознакомилась с работами новосибирских генетиков, которые проводили исследование в Усть-Аваме и установили, что у некоторых американских индейцев есть нганасанские гены. Также ген нганасан обнаружен в Гренландии.
– Сейчас кроме вас кто-нибудь нганасан изучает?
– Боюсь, что нет. Для сторонних исследователей поездки к местам проживания нганасан слишком дороги. К тому же какого-то местного колорита, как я уже говорила, в поселках почти не сохранилось. Люди живут обычно. В поселках, как и везде, смотрят телевизор, пользуются интернетом, многие, увы, утратили родной язык. Среди местной молодежи желающих изучать нганасан профессионально пока, к сожалению, нет.
– Расскажите, пожалуйста, о нганасанской письменности, которую вы разработали. Какие принципы положены в основу нганасанского алфавита?
– Нганасанский язык исследователи начали изучать еще с середины XIX века, звуковой состав нганасанского языка был установлен М.А. Кастреном в ходе экспедиции 1845–1849 годов, впоследствии в Петербурге были изданы словарь и грамматика нганасанского языка. В тридцатые годы ХХ века нганасанский изучал Г.Н. Прокофьев, в 1979 году была издана первая подробная грамматика нганасанского языка, написанная Н.М. Терещенко. Но письменности у нганасан не было. Использовалась фонетическая и фонологическая транскрипция. Даже в практическом плане это было неудобно. Например, в нганасанском языке отсутствуют звуки «в», «ж», «з», «ф», «ч», «ш», «щ», «э» и «ю». Но есть другие звуки, которых в русском языке нет.
В 1995 году я разработала нганасанский алфавит. Он на кириллице, также используется графическая система русского языка. В алфавите 40 букв, из них 33 русские буквы. Они все сохранены, чтобы записывать заимствованные из русского языка слова. Также добавлены семь букв, которые обозначают звуки, отсутствующие в русском.
В нганасанском языке имеется гортанный смычный звук, он добавляется к слову, обозначающему множественное число. На письме это передается специальным знаком, который включен в алфавит (”).
Нганасанский алфавит вполне адекватно передает звучание нганасанских слов, в этом его основное значение.
– Изучается ли нганасанский язык в школах?
– Да, обучение нганасанскому языку на Таймыре началось в 1990 году. Я сама вела занятия в начальных классах и в детском саду поселка Усть-Авам, а в Волочанке нганасанский преподавала Момде Анна Алексеевна. Но, конечно, преподавание невозможно без учебных пособий. В 1993 году Александр Челеевич Момде выпустил первый разговорник нганасанского языка, в 1995 году мною была разработана методика по преподаванию нганасанского языка в школе как иностранного. Изучать его в формате родного языка было нельзя, ведь на тот момент дети нганасанским уже не владели.
Я составила первый букварь по нганасанскому, он вышел в 1999 году в издательстве «Просвещение».
Сейчас нганасанский язык введен в программу начальной школы. Его изучают 78 детей.
Однажды я провела опрос в поселках, выяснила, как к новому предмету относятся родители, бабушки, дедушки. Почти 80 процентов высказались одобрительно, были те, кому все равно. Нашлись и противники, их около семи процентов, они говорили, что уже поздно, бесполезно, надо было раньше начинать. Конечно, да, сложно. Я признаю, что введение родного языка в школах не смогло остановить процесс языковой ассимиляции, но он значительно притормозился. У нас уже есть дети и подростки, которые хорошо говорят на нганасанском. Если бы мы ничего не делали, не боролись, у нас ничего этого бы не было. Но здесь большая заслуга не только школы, но и «языковых гнезд». В этом году этому проекту исполнилось десять лет.
В 2008 году я побывала в Финляндии, в Инари, где познакомилась с людьми, которые, чтобы сохранить язык саамов, организовали у себя «языковое гнездо». Мне показалась эта идея очень интересной, я решила создать что-то подобное на Таймыре. И вот с 2012 года у нас реализуется проект «Языковое гнездо». Он затронул два языка – нганасанский и энецкий.
– Как работает «языковое гнездо»?
– По принципу полного языкового погружения, когда все общение происходит на родном языке. У нас два таких гнезда. В Усть-Аваме «языковое гнездо» посещает 21 ребенок, в Волочанке – 20. С детьми работают педагоги и этнотьюторы, в группах есть национальные костюмы, макеты чумов и балков, игрушки, предметы быта, музыкальные инструменты. На занятиях с детьми говорят только на нганасанском. Понятно, что в семьях дети общаются на русском, потому что родители языка не знают. Поэтому по субботам занятия по изучению нганасанского языка проводятся также с мамами и папами. В Дудинке на базе школы № 1 в осенние каникулы проводятся профильные отряды по языковому погружению.
И система работает. Спустя десять лет появились дети и подростки, которые хорошо говорят на нганасанском. Например, недавно ребята из поселка Усть-Авам написали на нганасанском рэп. Мы смогли добиться, что некоторые дети дома учат родителей родному языку. Есть те, кто пишет стихи на нганасанском, делают простенькие переводы.
Это позитивные тенденции. Будет ли сохранен язык, определяет среда. И мы постепенно эту среду вокруг себя создаем. Меня радует, что дети определяют себя нганасанами. Я даже это по своим внукам вижу. Однажды сын, он живет в Иркутске, пожаловался мне, что он в Иркутске один нганасанин. Его дети, мои внуки, сразу же возмутились: «А как же мы?!» У моих детей и внуков, как и у меня, есть вторые, нганасанские имена. Но в некоторых семьях стали нганасанские имена записывать и в документы.
Конечно, мы очень много потеряли. Но мы смогли сохранить свою нематериальную культуру, свой язык, свои имена, свою музыку, предания. Это дорогого стоит.
Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»
ФИО: Жовницкая Светлана Нереевна
Регион: Красноярский край, Таймырский Долгано-Ненецкий район
Деятельность: заместитель директора Таймырского муниципального казенного учреждения «Информационный методический центр», создатель нганасанской письменности, автор многочисленных учебно-методических пособий, руководитель нганасанской этно-фольклорной группы «Дентәдиә»
